с днем рождения, Адам.

даже что-нибудь напишу, я думаю.

---

- знаешь, мне всегда говорят "мне жаль". словно он умер. и знаешь, что самое дерьмовое?
дима выдыхает дым своего понтового парламента и смотрит мне в глаза, в явном ожидании. я уже отвыкла от того, какие они карие, эти глаза.
- самое дерьмовое, что мне было бы вовсе не жаль, если бы он действительно умер.
дима качает головой и отворачивается. через четыре года он будет оперировать детей, с каждым месяцем моргать будет все реже,
потому что для хирурга его профиля, порой одна сотая секунды может стоить жизни.
- дай свою ладонь.
я привыкла делать то, что он просит, так что затягиваюсь в последний раз, прячу руку в карман, а освободившеюся левую - протягиваю ему.
- мы недавно изучали диагностику заболеваний по линиям на ладони. к примеру если вот так чуть сжать, то можно увидеть, страдает ли человек каким-нибудь синдромом. к примеру, у даунов эти две линии сходятся, не смейся, ну. а если вдаваться в хиромантию, могу тебя поздравить - у тебя хороший холмик венеры, он говорит о творческой стороне, вот здесь. а еще от безымянного пальца проходит линия, довольно неплохая - ты не будешь без денег. хоть у меня их явно будет больше.
я мягко освобождаю свою ладонь, пальцы успели немного согреться, и я понимаю, что дело тут не в хиромантии. я просто замерзла, и сама этого не заметила.
а дима заметил. и слушать не переставал.

---

я достаю этот ноутбук из коробки, которую мама спрятала под кровать.
никогда прежде я не думала, что в моей жизни наступит настолько картинно-кадровый момент.
большая коробка из-под обуви, на дне которой мой старый ноут, засыпанный вырезками, потрепанными тетрадями,
письмами,билетами на выставки и концерты, фотографиями прошлого.
разбирая по частям и складывая по кусочкам пережитое, трепетно, листок к листку, почему-то стало настолько легко,
что даже позволило искренне улыбнуться.
а еще мои пальцы отвыкли от этой клавиатуры, и не всегда попадают по клавишам,
но скоро я вернусь в привычный ритм.
и все, как забавно и странно.

с екой вчера пили white horse. насмешливый привет от потерянных душ, принявших меня в свои объятия.
мои глаза зеленые, а волосы снова черные.
и как сказала когда-то Рина, я больше Никто, чем Дух.
я нечто среднее между ними.
я именно то, чего им так не хватало, и что связало бы их, убаюкивая в ночи и защищая от всех страхов,
и красивых мертвых близнецов, качающихся на ветвях недалеко от потерянной мили.

---

ценное и пьяное изречение Клима
"да дело в том, что все, что мы делаем - это и есть секс! ТВОЕ ТЕЛО ДОЛЖНО ДАРОВАТЬ ТЕБЕ СВОБОДУ,ИНАЧЕ В ЧЕМ СМЫСЛ ВООБЩЕ?"
люблю Клима, что поделать. и Андрэ тоже люблю. а еще люблю их вместе, это просто невообразимо прекрасная пара.

---

о моей жизни на данном этапе в паре слов:

- Абрам, а ты счастлив?
- а шо делать!

---

да с фига ли оно такое огромное. но радует

---

- знаешь, а ты красивая.
крестная стоит за моей спиной, и я не думаю, что она права. в пижамных штанах, со спутанными волосами и в футболке с дырками,
"красивая" это не совсем то. не говоря уже о теле, коже и общем виде заебанного человека.
- нет, это ты красивая. ты очень привлекательна. сама же знаешь.
крестная смеется и обнимает меня со спины. от нее веет неизменным ароматом chanel. он прочно ассоциируется у меня с ней.
- привлекательная... у меня нет таких данных, как у тебя. и я просто умею себя подавать.
руки крестной отпускают меня, и я разливаю чай по чашкам. она открывает окно и прикуривает.
- именно подавать, полин... как подают блюдо ко столу. у меня просто хороший вкус и я знаю, что мужчины любят глазами. знаешь, как говорила wallis?
- как?
- "самое главное, это твое лицо. а потом идет то, на чем ты сидишь"

---

oh children

- давайте опошлять все дальше..на каждую искреннюю строку найдем гадкое слово, размажем его по лицу говорящего, правильно. а потом все ноют, в каком ужасном мире мы живем. ты пишешь о том, что если не спишь в четыре утра, то ты либо одинок, либо влюблен. и неясно, что из этого хуже. а тебе в ответ говорят "либо жру" и смеются мерзко. ты пишешь о том, что любишь, а тебе в ответ цитату из ленты контакта "в тему". все такие умные. такие охуенные. с такими профилями. жаль, что в анфас не вышли. я устала говорить об этом дерьме и у меня болит голова. и я ничего не хочу.
- тогда ты не лучше, mon cher.
- спасибо. хорошо. что мне делать, скажи?
- поспи. хоть ты и думаешь, что выспалась, но ложись снова, хорошо? и не плачь.
- я не собиралась плакать.
- не собиралась. но как только я положу трубку, ты заплачешь. я это знаю.
- не заплачу.
- полинка...
- обещаю.

---

вокруг одинаковые татуированные упыри с претензией на музыку
и это не потому, что я такая плохая и ужасная
а потому что фолловеры
потому что
модно

---

я заебалась.
заебалась думать, заебалась пытаться, заебалась делать,
заебалась беспокоиться, заебалась бояться,
заебалась ненавидеть саму себя,
заебалась делать что-то и заебалась делать ничего.
я заебалась.
с наступающим.

---

свежий, холодный ветер из окна
касается моей кожи, я чувствую его спиной
древняя песня зовет меня, приказывает выйти из оков стен
не знаю, чего хочет моя душа, почему болит, почему все так непонятно
от чего хочется плакать и смеяться
почему каждый слог выглядит таким нелепым, но вместе с тем
необходимым
мне никогда не понять самого себя
как и не понять других
завеса из сплетенных корявых ветвей
муть воды
все это мешает увидеть
докричаться
дошептаться
быть услышанным
повторить сказанное множеством чужих уст
и просто знать
что никогда в этом мире
не будет никому покоя
не получается
никак
и
никогда
чтобы все
жили
в мире и сытости
без лжи и зависти
жадности и страха

---

любовь
кажется, что когда она появляется в жизни, то сразу же исцеляет все раны,
которые казались неизлечимыми
но на самом деле
любовь наносит столь сильный удар, столь рваную рану
что за болью переломленного хребта, не замечаешь сломанных конечностей

---

BEST MAN 1.1/2.

1.

Два месяца спустя.
Ноябрь.

Адам.

- Ты делаешь не так.
Сутан вскидывает руки в жесте капитуляции и отходит от столешницы.
Я забираю у него металлический кувшин с горячим молоком и струйкой вливаю точно в середину кружки, затем чуть отвожу руку, позволяя молоку рисовать поверх кремов кофе.
Выходит классически выполненная розетта.
- Не пробовал так парней клеить?
Я закатываю глаза и отправляю кувшинчик в мойку, жестом приглашая Амрулла попробовать чертов латте.
- Нет, серьезно. Зря что ли ты в молодости пахал. Да пью я, пью.
Сутан делает пару глотков и его наигранно воодушевленное выражение лица провоцирует легкую улыбку.
- Невероятно вкусно! Только мне еще сахар положи.
Я на секунду замираю, и только потом тянусь к сахарнице. Сахар. Да, обычно я его не добавлял в кофе, когда готовил кому-то другому.
Сутан поджимает губы, и очень старается не ляпнуть лишнего, но от вопроса не удерживается.
- Адам... Как ты?
Я вскидываю бровь, ставя сахарницу на место, и беру свой настоявшейся чай.
Мы наконец-то садимся на диван, Сутан поджимает под себя ногу и все смотрит этим взглядом «я все знаю, дорогуша, можешь мне рассказать, мамочка рядом».
- Я в порядке. Честно. Прекрати на меня так смотреть. Лучше рассказывай, как там твой тур.
Теперь очередь Амрулла закатывать глаза и он этим пользуется.
- Посмотри мой инстаграм, тур мой... Нет, ну, тур был прекрасен, и я был там прекрасен, и я вообще крайне доволен собой. А вот тобой не доволен. Ты уже пару недель в затворника играешь.
Я пожимаю плечами и отвожу взгляд от друга. Врать, даже чуть-чуть, в глаза Сутану у меня так и не получается.
Не то, чтобы я очень хотел этому научиться, но такой навык не помешал бы.
- Что удивительного в том, что после долгой и упорной работы, после масштабного тура с queen и прочего, я решил передохнуть?
Сутан несколько секунд смотрит на меня без какого либо выражения, а затем наклоняется и ставит свою кружку на столик. А потом он складывает руки на груди.
И я понимаю, что это не предвещает ничего хорошего.
- Удивительно то, Адам, что раньше, для тебя не было такого понятия, как передохнуть, когда речь шла о деле твоей жизни. Ну, знаешь там, музыка. Концерты. Записи. Радость людям. Ты же считай как Санта-Клаус, только не седой и все еще сексуальный, и в доступе круглый год.
Я смеюсь и качаю головой.
- Ну спасибо...
Сутан улыбается, но все продолжает внимательно меня изучать.
И я сдаюсь.
- Хорошо... Я не в порядке. Но это не имеет никакого значения и пройдет. Обязательно пройдет.
Сутан фыркает и возвращается к своей кружке.
- Это ты себя или меня убедить пытаешься?
- По-видимому, обоих...
Сутан кивает и делает еще один глоток.
Розетта уже давно расплылась в неясные абстрактные линии, а сахара надо было бы добавить еще.




Томми.

Вам когда-нибудь приходилось чувствовать смесь вины, жалости и отвращения?
Вины, потому что я понимаю, что не смогу дать ей всего, что она хочет, и что я скрываю факт того, что в действительности, во мне нет той страсти, на которую обычно рассчитывают в любви.
Жалости, потому что мне действительно жаль ее, да и себя.
Наше время, возможности встретить кого-то более подходящего, но также жаль оставлять ее одну, потому что она так от меня зависит. Мне кажется, что она просто не переживет.
На самом деле,в этой ситуации я даже не знаю, что хуже.
И отвращение. Потому что этот цвет стен действительно,
я имею ввиду - действительно отвратителен.
- Тебе нравится?
Она переплетает пальцы с моими, а я выдавливаю из себя улыбку.
- Очень теплый цвет, да...Теплый такой оранжевый, да...
Лиз чмокает меня в щеку и проходит на середину комнаты, ставя руки в боки и продолжает улыбаться.
- Как персики! Ты же любишь персики.
Она оборачивается и я вовремя улыбаюсь ей, хоть живот скручивает спазмом.
- Невероятно люблю персики.
Она кивает и подходит к этой ужасной стене, проводит ладонью по поверхности и все улыбается. Она постоянно улыбается уже как два месяца, минимум.
Это пугает. Свадьба превратила ее в рафинированно счастливого пупса с большими стеклянными глазами и сахарными слюнями, что она продолжает старательно пускать на мое плечо каждую ночь.
И я честно ищу в себе всю нежность, чтобы продолжать ее обнимать.
Пока что получается.
Лиз начинает щебетать что-то о диванах, которые она присмотрела, да если уж честно — успела заказать, а меня спасает телефонный звонок.
Так что, я без зазрения совести выхожу в коридор. Не смотря на экран, я беру трубку.
- Да?
Я прикрываю за собой дверь, краем глаза наблюдая, как Лиз все гладит несчастную стену.
- Привет, китти.
Ох ты ж блядь.
- Привет, бейбибой.
Это «бейбибой» выскакивает автоматически, и от досады я прикладываюсь затылком о дверь.
Лиз, конечно же это слышит и оборачивается, я показываю ей на телефон и закрываю чертову дверь уже плотно.
- Ты занят?
Это совершенно хреновая реакция, но я почему-то молчу в ступоре.
Просто, это наш первый разговор после того страшного и нелепого дня, со всеми этими белыми шарами и лошадями.
Да-да, Лиз хотела, чтобы молодожены колесили к месту праздника на идиотской карете.
Мысленно я уже даже смирился, что Адам позвонит мне очень и очень не скоро, более того — со мной скорее свяжется Лондон или агент, извещая о начале репетиций, но нет.
Ламберт позвонил мне сам. Я прочищаю горло, и в сотый раз матерю себя за свое поведение. Ведь не дети, все и так ясно и понятно. Вот, Адам, как ни странно, ведет себя разумно.
Что я несу вообще...
- Я...Нет, не занят. Что-то случилось?
- Мне не с кем пойти в кино. А ты знаешь, как я не люблю ходить в кино один.
Я не успеваю до конца переварить услышанное, Лиз за дверью начинает ныть, и резко открывает ее, прося хоть раз уделить ей больше внимания, чем обычно,
и что я могу перезвонить друзьям и позже.
- Я..кх..о, Лиз, подожди, ради всего святого!
- О, ты с Лиз... Прости, я перезвоню потом.
И прежде чем я успеваю хоть что-то ответить, Адам уже сбрасывает вызов.
Дерьмо.

---

блядь

она беременна

господи иисусе еб твою ж мать

---

тот странный момент, когда радуешься, что ты баба,
и в тоже время это все очень странно

---

моя бывшая беременна.

---

фейспалм моей жизни пару годиков назад, да

---

катя пишет мне о сексе с лешей. я сожрала пасту болоньезе. и поржала, конечно, над катей и тем, как она это все описала.
завтра думаю снова не жрать. только кофе,яблоки и курево. равноценно.
насколько я поняла, любовь это все же совсем не про меня. так что, придется любить себя самой.
вот и все.

---

BEST MAN adommy

кратко, и скорее всего больно.

- В этот замечательный день, я...

Он стонет его имя ему же в рот. Идиотская рубашка летит вниз, ногти оставляют полосы на его коже.
Он цепляется за него, прижимается, кусает губы и так по-блядски раздвигает ноги.

Ошибка.

Прочистить горло.
- Я хотел бы сказать, что невероятно счастлив за вас.


Он утыкается носом ему в шею и тихо сопит во сне. Пальцы не слушаются разума, они продолжают перебирать его светлые волосы, глаза продолжают впитывать каждый дюйм этого образа.
Тень ресниц, бледность кожи, шрам на плече, растертая подводка. И запах.
Его запах, преследующий по ночам, сколько бы раз не стиралось постельное белье.

Ошибка.

- Ты мой лучший друг. Всегда им был и будешь. И это нереально прекрасно наблюдать, как ты становишься все счастливее с каждым днем.
А этот день — ничто иное, как новая точка отсчета для тебя. Для вас.

Его пальцы проходятся по внутренней стороне бедра. Ты улыбаешься.
Его сухие губы очерчивают линию твоего подбородка. Ты не выдерживаешь и открываешь глаза.
Он устроился в твоих ногах, и это утро не может быть прекраснее.
Нет, не может.

Ошибка.

- Ты самый дорогой для меня человек. Самый честный. Мы через многое прошли вместе и я знаю, что ты справишься с этой своей новою ролью.
Ну, и если что, твоя спутница всегда тебя поддержит. Верно ведь?
Одобрительные смешки и ее улыбка.
А вот он не улыбается.
И ты тоже. Не улыбаешься. Пока не вспоминаешь, что должен.

В комнате выключен свет и плотно задернуты шторы. Ты лежишь на полу, даже не на кровати.
Просто лежишь и смотришь перед собой. Рядом лежит твой костюм, заботливо доставленный Сутаном.
Ты даже не заметил его присутствия.
Как и многого другого в своей жизни.
Костюм, да.
Best man, несомненно. Кем он еще может быть.

---