the risk of being free
Итак, на пробу. стоит ли писать эту историю далее?
Если вы прочтете, то дайте знать. Это не дает мне покоя.
читать дальше
- Месье Ламберт, прошу разрешения представить — Ретлифф Томас Джозеф герцог Кембриджский.
Мальчик с стоит смирно, почтительно склоняет голову, как его учили тысячу раз и не смеет смотреть в глаза. Мужчина, что сидит в кресле, улыбается мягко и подзывает мальчика к себе. Прежде чем подойти, маленький Томас смотрит на своего учителя, что стоит поодаль, у дверей. Тот чуть кивает, и герцог смелеет, подходя ближе.
- Какой ты симпатичный вырос. Я был знаком с тобой, когда ты только начал ходить. Твоя мать была невероятна горда в тот момент.
Томас одергивает свое желание облизать губы в нервном жесте, концентрируется на том, чтобы не мяться на месте, и неожиданно для самого себя, выдает:
- Простите, в тот момент я не мог произвести достаточно хорошего впечатления, я полагаю.
Месье Ламберт чуть посмеивается, и Томас выдыхает.
- Юмор... Это хорошо, мальчик, это хорошо. Vous aimez les chevaux?*
Томас кивает, а затем спохватившись, начинает журчать на французском. Это, право, логично, что месье Ламберт хочет проверить его знания на этот счет. Все же, он в доме французского герцога, брата самого короля, и задача его сейчас произвести должное впечатление. От этого, в неком смысле, зависит дальнейшее течение его жизни.
Месье слушает внимательно и продолжает улыбаться.
- Какой ты смышленый в свои девять лет. Вся надежда на тебя, Томас, наконец-то выучишь Адама сносному английскому. Это необходимо, как бы со мной не спорила моя супруга. Кстати, говоря об этом, а где мой сын?
Дворецкий кидает взгляд в окно, за которым раскинулся огромный сад летней резиденции. Несомненно, юный господин резвиться в неге деревьев, где-нибудь у озера или фонтанов и плевать хотел на всякие там официальные приемы и прочее.
Такой маленький, а уже во всю показывает характер.
Дворецкий переводит взгляд на герцога Кембриджийского, и что-то подсказывает старику, что теперь головной боли станет в два раза больше. Не столько для господ, сколько для прислуги и гувернанток. Не смотря на воистину ангельский вид мальчика, в его глазах пляшут еще те черти. Во всяком случае, общение с ровесником пойдет юному господину лишь на пользу.
- Я сейчас пошлю за ним, месье Ламберт.
Дворецкий разворачивает к дверям, но не успевает сделать и шага, как в комнату залетает этот несносный вихрь, привлекая к себе внимание.
- il va vivre avec nous, papa?**
Адам чуть не падает, зацепившись за ковер, но вовремя ухватывается за руку Томаса, утягивая его за собой на пол.
Маленькому герцогу кажется, что это недопустимо, но он никак не может выйти из ступора. Он сидит на, вполне возможно, будущем короле Франции, и глупо хлопает ресницами.
- О, а ты милый.
Адам чувствует себя совершенно спокойно и комфортно, широко улыбается и окончательно смущает Томаса, щелкнув его по носу.
Юный герцог Кембреджийский был принят в доме Де Ламбертини, как почетный гость на очень долгий срок. Он воспитывался вместе с Адамом, без которого, вполне возможно, не смог бы пережить боль разлуки со семьей. Но это решение было необходимым, и в первую очередь — для благополучия маленького герцога.
* - вы любите лошадей? (фр.)
** - он будет жить с нами, папа? (фр.)
- Не отвлекайтесь, господа, не отвлекайтесь! Заново, на счет три! Раз, два...
Адам закатывает глаза, на что Томми весело фыркает. Это уже третий день, когда под руководствам мэтра Роше, они с муками постигают науку вальса. У Томми все получалось куда лучше, чем у племянника короля.
Так что, он в очередной раз страдает в роли партнерши.
- Месье, вы отдавите мне ноги, что же я тогда буду делать?
Адам прищуривается и нарочно крут на поворотах, он наклоняется и шепчет в ухо герцога, и тот пытается дышать ровно. Это же весьма важно во время танца, не так ли?
- Тогда ты будешь лежать, читать мне вслух роман Вольтера, и эта пытка прекратиться хотя бы на неделю...
- Так это твой коварный план? Не могу взять в толк, почему у тебя все так не складывается с вальсом, это же так просто...
Адам вскидывает бровь, а через секунду наступает на ногу Томми еще раз.
Томас Джозеф Ретлифф возвращался в свои покои из библиотеки, нежно поглаживая корешок очередного излюбленного собрания. В его планах было посвятить эти поздние часы перед сном неспешному чтению довольно занимательной новеллы, он как раз размышлял о том, как бы снова не увлечься книгой до позднего часа — завтра предстоял довольно взбалмошный день. Но его планам не суждено было сбыться.
Из ниши, скрытой толстыми портьерами, высунулась рука и подозвала к себе.
- Томми... Томми! Псс!
Озадаченно остановившись перед нишей, Томми не мог не заметить массивные кольца на до боли знакомых пальцах, поэтому бесстрашно, одним рывком, одернул тяжелую ткань и вовсе не удивился, увидев перед собой своего друга.
- Прости за грубость, но ты рехнулся? Что ты делаешь?
Адам закатил глаза, его чуткий слух услышал чьи-то шаги, и он не придумал ничего лучше, кроме как резко потянуть герцога на себя, плотно закрывая нишу несчастными пыльными портьерами.
- Какого дья...
- Тшш!
Адам прижал Томми к себе, для надежности прикрыв его рот ладонью, и тот перестал барахтаться в его руках. Затаив дыхание, Адам совсем немого отодвинул штору, и одним глазом увидел дворецкого. Тот, будучи явно в сомнениях, остановился перед книгой, что раскрытой лежала на полу. Ретлифф, очевидно, выронил ее, когда был так бессовестно втянут во мрак ниши. Старый Август, на которого выпала львиная доля воспитания мальчишек, кряхтя поднял книгу. На обложке витиеватым шрифтом было выведено «Партия в трик-трак», авторства Проспера Мериме. Лишь один господин в замке мог интересоваться подобной литературой. Но почему книгу так невежественно бросили?
Дворецкий покосился на бархат портьер, затем снова на книгу.
Кивнув самому себе, Август продолжил свой путь по коридору, что-то бурча себе под нос.
Адам выдохнул, когда дворецкий скрылся за поворотом, и Томми ощутимо лягнул его ногой.
- Совсем разум потерял? Ты что творишь?
Адам обиженно надулся, и потихоньку выполз из своего укрытия, крепко держа Томми за руку.
- Дойдем до моих покоев — объясню.
- Вот вечно тебе надо цирк устроить, не мог просто...
- Да тихо ты!
- Карнавал в поместье Ламборже?
Томми устроился в кресле подле камина, и наблюдал за Адамом, что ходил по своим комнатам туда и обратно, явно нервничая и все время посматривая на двери.
- Именно, mon ami. И мы там будем.
Томми кивает и смотрит в огонь, затем переводит взгляд на окно, за которым раскинулся скованный льдом и припорошенный снегом великолепный сад.
- В эту стужу... Верхом... Скрытые тьмой... В карнавальных одеяниях.
Адам кидает взгляд на окна, раздраженно выдыхает.
- Ну, ладно. Возьмем карету, не верхом. Да где же этот сорванец?!
Томми не знает, что ему делать, то ли плакать, то ли смеяться в голос. Он выбирает нечто среднее и фыркает.
- Тебе не кажется, что принцу не положено участвовать в таких мероприятиях, как это?
Адам в два шага оказывается у кресла и грозно нависает над Томми.
- Вот именно по этой причине я очень туда хочу. Нужно же и чужие ноги поотдавливать, не только твои! Да ты представь просто! Там будет пылающее шоу, роскошные дамы, и нас никто не узнает! Для этого карнавалы и проводят. Да и тем более, у короля вполне еще может родиться сын!
Томми чуть приподнимается, упираясь руками в бельца кресла, и оказывается к своему другу нос к носу, и говорит вкрадчивым шепотом.
- Ваше величество... Огненное шоу, а не пылающее. Огненное.
Адам замирает, смотря в карие глаза напротив, и его пробирает та самая сладкая дрожь — Томми явно в игре, чтобы не говорил его рот, в глазах уже плещется тот самый азарт, за который он просто обожает своего друга.
- Как скажешь, mon cher...
Двери наконец-то открываются, и в покои прокрадывается мальчишка лет двенадцати, навьюченный ворохом вещей.
- Анри, тебя не заметили?
Мальчик раскладывает вещи на кровати и отрицательно мотает головой. Адам улыбается ему, подходит и взъерошивает каштановые кудри. Томми плавно встает с кресла, намереваясь посмотреть, что же за костюмы нашел мальчик.
- Месье, мне очень жаль, но мужской костюм был только один. Но я не растерялся и взял платье мадам Сонорье, она о нем уже давно забыла!
Бедный Анри становится весь пунцовым и виновато тупит взгляд, в то время как на губах месье Ламберта появляется широкая, довольная, и, по мнению Томми, гадкая улыбочка.
- О, нет....
Томми делает шаг назад от кровати. Адам же берет платье, вычурное, из льющегося серебряного атласа, с темно-зелеными вставками, делает шаг ближе, наступая.
- О, да, Томми...
Еще один шаг назад и Томми поджимает губы.
- Нет, Адам.
Томми так некстати упирается спиной в кресло, а Адам так вовремя делает еще один шаг.
- Это будет просто идеально. Считай, что ты защищает бедные ножки юных дам, и это еще меньший риск, что нас раскроют.
Анри, сын лакея, чуть встает на носочки, наблюдая за господами, и коротко выдыхает, полагая, что буря миновала и со своей задачей он справился. Мальчишка гулко сглатывает, когда герцог Кембрейджийский бросает на него взгляд, полный то ли гнева, то ли безысходности. Мальчик считает лучшим, тихо оставить покои месье и не попадаться на глаза минимум дня три. Тем более, его ждут вкуснейшие пряники, что месье Ламберт так щедро ему предоставил в виде поощрения за риск.
* * *
- Я вас ненавижу.
- Не смотря на этот факт, я все еще вами очарован.
Томми бросает на друга тяжелый взгляд. Тот одевает маску, выходит из кареты, и спохватившись, подает руку своей «даме». Дама же, чертыхаясь сквозь зубы, не очень грациозно вываливает из экипажа, падая в крепкие руки своего загадочного друга. Адам кивком отпускает кучера, и тот заговорщицки кивает ему в ответ.
- Прошу.
Томми облизывает губы, поправляет прическу и маску, выполненную в венецианском стиле, так кстати подходящую к платью. Он берется за предложенную руку, и шипит:
- Меня за это платье засмеют, оно из прошлого сезона! Сейчас такое совершенно не модно.
Адам осторожно подтягивает свою «даму» к себе под локоть, и благодарит маску за то, что она скрывает его улыбку.
- Прости, душа моя, я исправлюсь. Ты, главное, делай свой английский акцент более ярким, британцам все прощается. То есть, британкам. Белокурым британкам с глазами, цвета...ммм, шоколада? Ореха?
- Еще бы чуть-чуть, и я бы восхитился твоей поэтичностью, осел.
Адам смеется, а тем временем, они уже совсем близко к гостеприимно распахнутым дверям. В воздухе витает сладкий аромат, фонтаны мягко журчат и переливаются, доносится музыка оркестра, охваченного ритмом вальса, вокруг смеются и бегают друг за дружкой развлекающиеся сливки общества, головы которых вскружило вино и дарующая масками свобода. Томми проводит одну такую компанию странным взглядом.
- Как им не холодно...
Адам концентрируется на том, чтобы поддерживать Томми, когда они начинают подниматься по лестнице. Женские туфельки выглядят не очень надежными.
- Что? О, я думаю, им все равно. Ты же знаешь, как славятся вина из погреба Ламборже, а на зимний карнавал достают самое лучшее.
Томми чуть поскальзывается, но Адам его удерживает, засчитывая это своей маленькой победой. Ретлифф никак на это не реагирует, хоть в мыслях он уже чуть было не умер от испуга.
* * *
- Месье, у вас получается уже намного лучше! Невероятно! Видите, упорство дает свои плоды.
Адам улыбается и прижимает партнершу к себе чуть крепче. Томми кажется, что он сейчас свалиться просто на просто. Он находит в себе силы прошептать:
- Я тебя ненавижу...
Адам не остается в долгу. Раз-два-три, раз-два-три.
- Ты сам вчера на вино налегал так, словно это был нектар богов, я тут не виноват...
Томми слишком громко фыркает, и мэтр Роше непонимающе хмурится, но тем не менее, музыка продолжает литься, а он считает вслух эти ненавистные «раз-два-три».
- А как иначе, я ведь вчера был нарасхват. Более одиннадцати танцев с разными джентльменами, и не по одному разу с одним и тем же. Как мне было держаться и мелодично хихикать, если не выпить? Пока ты там... ноги отдавливал разнообразным дамам.
Адам прищуривается и наклоняется к уху Томми, опаляя его горячим дыханием.
- Ты что-то путаешь, mon ami... Ты через раз танцевал со мной, и все были уверенны, что мы вместе. Так что, я сберег твою честь, жертвуя своим досугом с какой-нибудь прекрасной дамой.
Томми криво улыбается и прикрывает глаза.
- О, ну прошу прощения.
Адам хмыкает. Раз-два-три.
- Зато мне все завидовали. Я был не с какой-нибудь, а с самой прекрасной из всех прекрасных.
Томми на секунду замирает, из-за чего вальс теряет свою ритмичность, и первый раз за все это время, сам наступает на ногу Адама.
Если вы прочтете, то дайте знать. Это не дает мне покоя.
читать дальше
Детство.
Лето, 1829 г.
Лето, 1829 г.
- Месье Ламберт, прошу разрешения представить — Ретлифф Томас Джозеф герцог Кембриджский.
Мальчик с стоит смирно, почтительно склоняет голову, как его учили тысячу раз и не смеет смотреть в глаза. Мужчина, что сидит в кресле, улыбается мягко и подзывает мальчика к себе. Прежде чем подойти, маленький Томас смотрит на своего учителя, что стоит поодаль, у дверей. Тот чуть кивает, и герцог смелеет, подходя ближе.
- Какой ты симпатичный вырос. Я был знаком с тобой, когда ты только начал ходить. Твоя мать была невероятна горда в тот момент.
Томас одергивает свое желание облизать губы в нервном жесте, концентрируется на том, чтобы не мяться на месте, и неожиданно для самого себя, выдает:
- Простите, в тот момент я не мог произвести достаточно хорошего впечатления, я полагаю.
Месье Ламберт чуть посмеивается, и Томас выдыхает.
- Юмор... Это хорошо, мальчик, это хорошо. Vous aimez les chevaux?*
Томас кивает, а затем спохватившись, начинает журчать на французском. Это, право, логично, что месье Ламберт хочет проверить его знания на этот счет. Все же, он в доме французского герцога, брата самого короля, и задача его сейчас произвести должное впечатление. От этого, в неком смысле, зависит дальнейшее течение его жизни.
Месье слушает внимательно и продолжает улыбаться.
- Какой ты смышленый в свои девять лет. Вся надежда на тебя, Томас, наконец-то выучишь Адама сносному английскому. Это необходимо, как бы со мной не спорила моя супруга. Кстати, говоря об этом, а где мой сын?
Дворецкий кидает взгляд в окно, за которым раскинулся огромный сад летней резиденции. Несомненно, юный господин резвиться в неге деревьев, где-нибудь у озера или фонтанов и плевать хотел на всякие там официальные приемы и прочее.
Такой маленький, а уже во всю показывает характер.
Дворецкий переводит взгляд на герцога Кембриджийского, и что-то подсказывает старику, что теперь головной боли станет в два раза больше. Не столько для господ, сколько для прислуги и гувернанток. Не смотря на воистину ангельский вид мальчика, в его глазах пляшут еще те черти. Во всяком случае, общение с ровесником пойдет юному господину лишь на пользу.
- Я сейчас пошлю за ним, месье Ламберт.
Дворецкий разворачивает к дверям, но не успевает сделать и шага, как в комнату залетает этот несносный вихрь, привлекая к себе внимание.
- il va vivre avec nous, papa?**
Адам чуть не падает, зацепившись за ковер, но вовремя ухватывается за руку Томаса, утягивая его за собой на пол.
Маленькому герцогу кажется, что это недопустимо, но он никак не может выйти из ступора. Он сидит на, вполне возможно, будущем короле Франции, и глупо хлопает ресницами.
- О, а ты милый.
Адам чувствует себя совершенно спокойно и комфортно, широко улыбается и окончательно смущает Томаса, щелкнув его по носу.
Юный герцог Кембреджийский был принят в доме Де Ламбертини, как почетный гость на очень долгий срок. Он воспитывался вместе с Адамом, без которого, вполне возможно, не смог бы пережить боль разлуки со семьей. Но это решение было необходимым, и в первую очередь — для благополучия маленького герцога.
* - вы любите лошадей? (фр.)
** - он будет жить с нами, папа? (фр.)
Юность.
Зима, 1839 год.
Зима, 1839 год.
- Не отвлекайтесь, господа, не отвлекайтесь! Заново, на счет три! Раз, два...
Адам закатывает глаза, на что Томми весело фыркает. Это уже третий день, когда под руководствам мэтра Роше, они с муками постигают науку вальса. У Томми все получалось куда лучше, чем у племянника короля.
Так что, он в очередной раз страдает в роли партнерши.
- Месье, вы отдавите мне ноги, что же я тогда буду делать?
Адам прищуривается и нарочно крут на поворотах, он наклоняется и шепчет в ухо герцога, и тот пытается дышать ровно. Это же весьма важно во время танца, не так ли?
- Тогда ты будешь лежать, читать мне вслух роман Вольтера, и эта пытка прекратиться хотя бы на неделю...
- Так это твой коварный план? Не могу взять в толк, почему у тебя все так не складывается с вальсом, это же так просто...
Адам вскидывает бровь, а через секунду наступает на ногу Томми еще раз.
Томас Джозеф Ретлифф возвращался в свои покои из библиотеки, нежно поглаживая корешок очередного излюбленного собрания. В его планах было посвятить эти поздние часы перед сном неспешному чтению довольно занимательной новеллы, он как раз размышлял о том, как бы снова не увлечься книгой до позднего часа — завтра предстоял довольно взбалмошный день. Но его планам не суждено было сбыться.
Из ниши, скрытой толстыми портьерами, высунулась рука и подозвала к себе.
- Томми... Томми! Псс!
Озадаченно остановившись перед нишей, Томми не мог не заметить массивные кольца на до боли знакомых пальцах, поэтому бесстрашно, одним рывком, одернул тяжелую ткань и вовсе не удивился, увидев перед собой своего друга.
- Прости за грубость, но ты рехнулся? Что ты делаешь?
Адам закатил глаза, его чуткий слух услышал чьи-то шаги, и он не придумал ничего лучше, кроме как резко потянуть герцога на себя, плотно закрывая нишу несчастными пыльными портьерами.
- Какого дья...
- Тшш!
Адам прижал Томми к себе, для надежности прикрыв его рот ладонью, и тот перестал барахтаться в его руках. Затаив дыхание, Адам совсем немого отодвинул штору, и одним глазом увидел дворецкого. Тот, будучи явно в сомнениях, остановился перед книгой, что раскрытой лежала на полу. Ретлифф, очевидно, выронил ее, когда был так бессовестно втянут во мрак ниши. Старый Август, на которого выпала львиная доля воспитания мальчишек, кряхтя поднял книгу. На обложке витиеватым шрифтом было выведено «Партия в трик-трак», авторства Проспера Мериме. Лишь один господин в замке мог интересоваться подобной литературой. Но почему книгу так невежественно бросили?
Дворецкий покосился на бархат портьер, затем снова на книгу.
Кивнув самому себе, Август продолжил свой путь по коридору, что-то бурча себе под нос.
Адам выдохнул, когда дворецкий скрылся за поворотом, и Томми ощутимо лягнул его ногой.
- Совсем разум потерял? Ты что творишь?
Адам обиженно надулся, и потихоньку выполз из своего укрытия, крепко держа Томми за руку.
- Дойдем до моих покоев — объясню.
- Вот вечно тебе надо цирк устроить, не мог просто...
- Да тихо ты!
- Карнавал в поместье Ламборже?
Томми устроился в кресле подле камина, и наблюдал за Адамом, что ходил по своим комнатам туда и обратно, явно нервничая и все время посматривая на двери.
- Именно, mon ami. И мы там будем.
Томми кивает и смотрит в огонь, затем переводит взгляд на окно, за которым раскинулся скованный льдом и припорошенный снегом великолепный сад.
- В эту стужу... Верхом... Скрытые тьмой... В карнавальных одеяниях.
Адам кидает взгляд на окна, раздраженно выдыхает.
- Ну, ладно. Возьмем карету, не верхом. Да где же этот сорванец?!
Томми не знает, что ему делать, то ли плакать, то ли смеяться в голос. Он выбирает нечто среднее и фыркает.
- Тебе не кажется, что принцу не положено участвовать в таких мероприятиях, как это?
Адам в два шага оказывается у кресла и грозно нависает над Томми.
- Вот именно по этой причине я очень туда хочу. Нужно же и чужие ноги поотдавливать, не только твои! Да ты представь просто! Там будет пылающее шоу, роскошные дамы, и нас никто не узнает! Для этого карнавалы и проводят. Да и тем более, у короля вполне еще может родиться сын!
Томми чуть приподнимается, упираясь руками в бельца кресла, и оказывается к своему другу нос к носу, и говорит вкрадчивым шепотом.
- Ваше величество... Огненное шоу, а не пылающее. Огненное.
Адам замирает, смотря в карие глаза напротив, и его пробирает та самая сладкая дрожь — Томми явно в игре, чтобы не говорил его рот, в глазах уже плещется тот самый азарт, за который он просто обожает своего друга.
- Как скажешь, mon cher...
Двери наконец-то открываются, и в покои прокрадывается мальчишка лет двенадцати, навьюченный ворохом вещей.
- Анри, тебя не заметили?
Мальчик раскладывает вещи на кровати и отрицательно мотает головой. Адам улыбается ему, подходит и взъерошивает каштановые кудри. Томми плавно встает с кресла, намереваясь посмотреть, что же за костюмы нашел мальчик.
- Месье, мне очень жаль, но мужской костюм был только один. Но я не растерялся и взял платье мадам Сонорье, она о нем уже давно забыла!
Бедный Анри становится весь пунцовым и виновато тупит взгляд, в то время как на губах месье Ламберта появляется широкая, довольная, и, по мнению Томми, гадкая улыбочка.
- О, нет....
Томми делает шаг назад от кровати. Адам же берет платье, вычурное, из льющегося серебряного атласа, с темно-зелеными вставками, делает шаг ближе, наступая.
- О, да, Томми...
Еще один шаг назад и Томми поджимает губы.
- Нет, Адам.
Томми так некстати упирается спиной в кресло, а Адам так вовремя делает еще один шаг.
- Это будет просто идеально. Считай, что ты защищает бедные ножки юных дам, и это еще меньший риск, что нас раскроют.
Анри, сын лакея, чуть встает на носочки, наблюдая за господами, и коротко выдыхает, полагая, что буря миновала и со своей задачей он справился. Мальчишка гулко сглатывает, когда герцог Кембрейджийский бросает на него взгляд, полный то ли гнева, то ли безысходности. Мальчик считает лучшим, тихо оставить покои месье и не попадаться на глаза минимум дня три. Тем более, его ждут вкуснейшие пряники, что месье Ламберт так щедро ему предоставил в виде поощрения за риск.
* * *
- Я вас ненавижу.
- Не смотря на этот факт, я все еще вами очарован.
Томми бросает на друга тяжелый взгляд. Тот одевает маску, выходит из кареты, и спохватившись, подает руку своей «даме». Дама же, чертыхаясь сквозь зубы, не очень грациозно вываливает из экипажа, падая в крепкие руки своего загадочного друга. Адам кивком отпускает кучера, и тот заговорщицки кивает ему в ответ.
- Прошу.
Томми облизывает губы, поправляет прическу и маску, выполненную в венецианском стиле, так кстати подходящую к платью. Он берется за предложенную руку, и шипит:
- Меня за это платье засмеют, оно из прошлого сезона! Сейчас такое совершенно не модно.
Адам осторожно подтягивает свою «даму» к себе под локоть, и благодарит маску за то, что она скрывает его улыбку.
- Прости, душа моя, я исправлюсь. Ты, главное, делай свой английский акцент более ярким, британцам все прощается. То есть, британкам. Белокурым британкам с глазами, цвета...ммм, шоколада? Ореха?
- Еще бы чуть-чуть, и я бы восхитился твоей поэтичностью, осел.
Адам смеется, а тем временем, они уже совсем близко к гостеприимно распахнутым дверям. В воздухе витает сладкий аромат, фонтаны мягко журчат и переливаются, доносится музыка оркестра, охваченного ритмом вальса, вокруг смеются и бегают друг за дружкой развлекающиеся сливки общества, головы которых вскружило вино и дарующая масками свобода. Томми проводит одну такую компанию странным взглядом.
- Как им не холодно...
Адам концентрируется на том, чтобы поддерживать Томми, когда они начинают подниматься по лестнице. Женские туфельки выглядят не очень надежными.
- Что? О, я думаю, им все равно. Ты же знаешь, как славятся вина из погреба Ламборже, а на зимний карнавал достают самое лучшее.
Томми чуть поскальзывается, но Адам его удерживает, засчитывая это своей маленькой победой. Ретлифф никак на это не реагирует, хоть в мыслях он уже чуть было не умер от испуга.
* * *
- Месье, у вас получается уже намного лучше! Невероятно! Видите, упорство дает свои плоды.
Адам улыбается и прижимает партнершу к себе чуть крепче. Томми кажется, что он сейчас свалиться просто на просто. Он находит в себе силы прошептать:
- Я тебя ненавижу...
Адам не остается в долгу. Раз-два-три, раз-два-три.
- Ты сам вчера на вино налегал так, словно это был нектар богов, я тут не виноват...
Томми слишком громко фыркает, и мэтр Роше непонимающе хмурится, но тем не менее, музыка продолжает литься, а он считает вслух эти ненавистные «раз-два-три».
- А как иначе, я ведь вчера был нарасхват. Более одиннадцати танцев с разными джентльменами, и не по одному разу с одним и тем же. Как мне было держаться и мелодично хихикать, если не выпить? Пока ты там... ноги отдавливал разнообразным дамам.
Адам прищуривается и наклоняется к уху Томми, опаляя его горячим дыханием.
- Ты что-то путаешь, mon ami... Ты через раз танцевал со мной, и все были уверенны, что мы вместе. Так что, я сберег твою честь, жертвуя своим досугом с какой-нибудь прекрасной дамой.
Томми криво улыбается и прикрывает глаза.
- О, ну прошу прощения.
Адам хмыкает. Раз-два-три.
- Зато мне все завидовали. Я был не с какой-нибудь, а с самой прекрасной из всех прекрасных.
Томми на секунду замирает, из-за чего вальс теряет свою ритмичность, и первый раз за все это время, сам наступает на ногу Адама.
@темы: черновик
-
-
24.07.2014 в 00:04я очень хочу проду
-
-
24.07.2014 в 00:06я ни в коем случае не претендую на историческую точность всего, два часа разбиралась в титулах и прочем, но вроде как сносно?
-
-
24.07.2014 в 00:44-
-
24.07.2014 в 00:53-
-
24.07.2014 в 01:00-
-
24.07.2014 в 14:25